– Совершеннейшая правда, – широко осклабившись, закивала соседка. – Думаешь, где он той ночью был, когда ты в обмороке валялась? От кого под утро вернулся?

Она снова захохотала и потянулась за очередным пирожком. Откусила, принялась жевать. Резко запахло тухлятиной.

– Наконец-то с луком и яйцом попался! – заключила Варвара.

Маруся была уверена, что её сейчас вырвет. Головная боль выросла до гигантских размеров. В виски будто изо всех сил вкручивали шурупы. Она ничего вокруг не видела, не понимала, весь мир был – сплошная огненная боль.

– А ну бери, ешь, – приказала Варвара.

Неизвестно почему, против воли, она подчинилась. Как загипнотизированная, превозмогая боль, пронзающую от каждого движения, протянула руку к тарелке и послушно взяла лежащий с краю золотистый продолговатый пирожок. Откусила. Тупо посмотрела на красную начинку. Вместо аромата малины в нос ударил характерный металлический запах. Как она сразу не догадалась?

– Это же… кровь, – то ли сказала, то ли подумала Маруся.

– А как же! Вкушай плоть и кровь Христову, дочь моя. Не гнушайся!

Она содрогнулась от рвотного спазма, попыталась выплюнуть жуткую тошнотворную кашицу, но Варвара бешено заорала, срываясь на визг:

– Глотай! Глотай, мерзавка! Кому сказала!

Горло сжалось, она задыхалась, на глазах выступили слёзы. Череп изнутри взорвался новой ослепляющей болью, которая казалась во сто крат хуже, и она, уже в совершенном беспамятстве, не понимая, на каком свете находится, сделала мучительный глоток.

– Вот и славно, – совершенно другим, деловитым и спокойным, обычным своим голосом произнесла Варвара.

Спектакль закончился. Она как-то сразу подтянулась, перестала паясничать, стала собранной и серьёзной. Внимательно, изучающе, как врач на приёме, посмотрела Марусе в глаза. Видимо, увиденное её удовлетворило, и она повторила:

– Славно. Умница. А теперь – доброй ночи, дорогая.

Резко вскинула руку и почти неуловимым, молниеносным движением ткнула указательным пальцем куда-то в середину Марусиного лба. Точечное прикосновение отозвалось слабым гулом, головная боль достигла пика и бесследно пропала. В ту же секунду мир вокруг покачнулся, вспыхнул малиновым светом, потом потемнел и пропал. Маруся кулем свалилась со стула.

Руслан приехал в Ракушку без четверти пять. Этот посёлок был гораздо больше Каменного Клыка и куда оживлённее: люди шли по тротуарам, толпились на маленьких базарчиках, хлопали дверцами автомобилей и спешили к магазинам и кафе. Здесь было не так чисто и опрятно, как в Каменном Клыке. Запросто можно встретить мужичка в подпитии или тётку в засаленном халате и меховой душегрейке, которая выскочила из дому за хлебом.

Он подумал, что Каменный Клык по сравнению с Ракушкой кажется апатичным и безлюдным. Словно это и не поселение вовсе, а тщательно прорисованная картинка. Необходимые детали присутствуют: и домики есть, и улочки, и деревья, и фонари, и машины. Но всё вместе производит впечатление замершего, выдуманного кем-то, искусственного места…

«Выкинь это из головы!» – велел он себе. За Каменным Клыком просто лучше следят. Если уж на то пошло, европейские городки и деревеньки с непривычки часто кажутся россиянам игрушечными, ненастоящими.

Возле небольшой симпатичной церквушки он повернул направо. Мысль о том, чтобы зайти туда и поставить свечки, пришла и тут же исчезла. Успеть нормально, без спешки поговорить с Наумовым куда важнее.

Когда Руслан добрался до «Книгочея», оказалось, что Наумов занят на складе. Молоденькая продавщица пообещала его позвать и кокетливо стрельнула подведёнными бирюзовым карандашом глазками.

Чтобы не стоять столбом возле кассы, он принялся разглядывать книжные полки. Магазин был, по поселковым меркам, довольно большой. В первом зале была представлена художественная литература, во втором – детская, техническая и учебная. Здесь же продавали канцтовары, открытки и прочие мелочи. Покупателей, кроме Руслана, всего двое. Мальчишка-школьник задумчиво изучал решебники, да женщина средних лет припала к полке с дамскими романами.

– Добрый вечер! – громко поздоровался Наумов, неожиданно появившись откуда-то из глубины магазина.

Руслан улыбнулся и пожал протянутую руку. На вид Наумову казалось меньше шестидесяти, однако на самом деле он был гораздо старше. Высокий, плотный и крепкий мужчина с пышной шевелюрой, в которой почти не видно седины, Наумов носил усы и бороду, сильно закрывавшую щёки, имел густые брови, отчего лицо его казалось заросшим, спрятавшимся в тени растительности. У Сергея Сергеевича были яркие голубые глаза, нос с острой горбинкой и крупные, плотно прижатые к голове уши.

Они пару минут поговорили о пустяках, после чего Руслан, из всех сил стараясь изобразить заинтересованность, выслушал, какие книги получил недавно «Книгочей». Ему не терпелось задать свои вопросы, но перебивать Наумова было неловко. Слава Богу, Сергей Сергеевич оказался весьма проницателен. Оборвав свой монолог на полуслове, он вдруг сказал:

– А вы ведь совсем не о книгах приехали говорить. Я прав?

– Не думал, что это так заметно.

– У вас озабоченный и расстроенный вид. Что-то случилось?

– Пока сам не пойму, – признался Руслан. – Мне нужно… спросить вас кое о чём. Если вы не возражаете, конечно.

На лице Наумова появилось странное выражение.

– Я догадывался, что рано или поздно вам захочется побеседовать со мной не только о литературе.

Он взглянул на часы и крикнул:

– Лариса, сегодня закроемся пораньше.

– Хорошо! – радостно отозвалась продавщица.

Минут через двадцать они уже сидели за столиком маленького кафе. Заведение располагалось поблизости, всего через несколько зданий, на той же стороне улицы, что и магазин. Машину Руслан оставил возле «Книгочея». Наумов закрыл торговлю, повесил на дверь табличку «Извините, у нас закрыто!» и отправил домой продавщицу Ларису.

– Неудобно получилось. Вы из-за меня…

– Бросьте вы, – небрежно махнул рукой Наумов, – покупателей сегодня так и так мало. Неудачный день. Вряд ли кто-то пришёл бы к закрытию и сделал дневную выручку. Я мог бы оставить продавщицу, а сам уйти, но Лариска уж больно бестолковая. Непременно что-нибудь забудет и перепутает.

– Что же вы её не уволите? – из вежливости поинтересовался он.

– Племянница жены, – вздохнул Наумов, – приходится терпеть. Но ничего, девочка вроде старательная, научится рано или поздно. Ладно, я вас заболтал. Рассказывайте, что там у вас.

В зальчике царил полумрак, играла тихая музыка, пахло ванилью и выпечкой. Посетителей почти не было. Пожилая улыбчивая официантка поставила перед ними заказ. Наумов попросил кофе без сахара с двумя кремовыми пирожными, Руслан – мороженое и какао: нестерпимо захотелось сладкого. Мороженое – три разноцветных шарика, обильно политых шоколадом – принесли в красивой хрустальной вазочке на тонкой ножке. Он сломал крошечной ложкой пёструю пирамидку, отхлебнул какао и прямо спросил: